Впрочем, это я бурчал про себя. Знал, что такое положение пройдет меньше года. Уже в начале 1990-х гг., еще при формальном существовании СССР (реально с каждым месяцем власть станет переходить в бывшие союзные республики). Доруководился Миша Горбачев, мать его за ногу.
Так вот развиваются уже псевдорыночные отношения, спортсменам будут давать чеки на определенный объем валюты или сами баксы. Демократия, блин, век бы ее не видеть. О-о, свободы будет теперь много, захлебываться начнем.
Хотя, это чуть позже. А пока я встал на самую высокую ступень пьедестала, гордо выпрямился. На предпоследнем первенстве СССР биатлон по сути мой. Лишь только на командной гонке произошла осечка, да и то не моя, а команда. Что еще раз показала правильность правила — жалеть подчиненных, — значит, их не жалеть. Гонял бы в Вологде взвод, как сидоровых коз, получили больше золотых медалей.
А так приятно было только мне. Гм, подчиненные тоже радовались, но как-то натужно. С одной стороны, все же серебряные и немного бронзовые призеры первенства СССР. С другой, — понимали, что имели возможность получить и золотые медали, как их командир. И правила простые — больше трудись, даже надрывайся в будни, будет красивей праздник.
Ну а у меня существовали другие проблемы — все-таки мне вручили три южнокорейских цветных телевизора и японский радиоприемник (за второе место). А я не Илья Муромец. Хорошо хоть тесть Александр Петрович приехал на машине. И даже больше. Фиг бы он увез всю эту громаду. Он просто договорился с техническими работниками и они за некоторую мзду увезли обратно электронику. Не могли дать просто бумажный чек на нее?
Впрочем, уже на следующее первенство начальство поумнеет. Может быть. Ведь практика вручения материальных вещей канет в прошлое, как и сам СССР, и весь социализм.
Что-то мне сегодня все тянет на пессимизм. Клялся ведь, что не стану лезть в политику. Ничего там хорошего нет, и благими целями все равно вытянешь дерьмо. СССР потихоньку гибнет и не врагами, кишка у них тонка, сами, рот разинув, смотрят, как его веки вечные смертельные соперники, будто сойдя с ума, разваливаются от своих же рук.
Вот. А мне теперь, после первенства страны ехать в конце декабря на мировые соревновании. Нечто среднее между играми Доброй Воли и олимпиадой. И только преимущественно на лыжах. Oк, dear frend?
Глава 22
В Москву приехали относительно быстро, Калинин ведь это не Омск и даже не Ижевск, то же Подмосковье, что не говори. Да еще в собственном автомобиле (сделаем приятно для «москвича»). И дорога подмосковная почти магистраль. Ну так, немножко, если зубы беречь.
А в столице дел накопилось страсть! Уже и даже трассу в пятьдесят километров начинаешь вспоминать с ностальгией. Там-то ты только физически напрягался, а в Москве еще и нервы синим пламенем гореть начали. Чуть что — законы и правила, милиция и ведомственная охрана, штрафы и ругань. Кошмар!
Перво-наперво поспешили спасти из плена. Поторопились все трое плюс Игорек. И ведь не ошиблись, телевизоры пришлось брать с боем! Дескать, Олег Николаевич, зачем вам три телевизоры, вот мы и прихватизируем.
Правильно, ни к чему, ну а вы тут причем? Тесть Александр Петрович та рассвирепел на эту нехитрую мысль, что туши свет. Еле спасли теперь уже команду грузчиков от избиения. Но всю технику, мной праведно заработанной, спасли.
Потом приехал в ГЦОЛИФК, в родной деканат. С женой Машей, кстати. После долгих размышлений и советов с супругой, все-таки решили не идти в армию, в ВОЛСР. Все-таки это не тот путь. Я ведь понимал, что после тридцати спорт в качестве участника будет недолог. А потом куда? Лучше уж получить квалификацию тренера, там можно до конца жизни работать.
И декан тренерского факультета Аркадий Борисович был доволен. Все же теперь не только я, но и надежный якорь в качестве жены. Лишь Люба осталась недовольна. Все еще надеялась, что, так или иначе, сумеет пленить меня своими чарами.
Ну, там меня встречали, как именитого гостя. После благодарности Г. А. Ягодина и новых медалей первенства СССР я был здесь полностью вне критики. Даже более того, они, оказывается, ничего не знали о событиях на пятидесятикилометровой дистанции. А там опять я первый и снова с мировым рекордом! И как тут не похвастаешь.
В общем, с Аркадием Борисовичем мы поладили. Декан торжественно пообещал мне статус практикующего спортсмена, когда оные появлялись лишь в дни зачета или экзамена и не на глаза профессора, а в деканат. А дальше уже дело декана, но четверку я получу.
Тут же обговорили судьбу жены моей. Активистка, спортсменка, м-м красавица (о комсомолке уже лучше не говорить, не то потихонечку время подходило), наконец, моя благоверная. Она, разумеется, была достойна такой же участи, что и я. Тут декан немного помялся, все-таки, если каждому давать, поломается кровать (поговорка из детского журнала «Мурзилка», если что). Но, в конце концов, согласился. Что я, бывшего коллегу ненароком не уболтаю?
После этого с Машей приехали в ЦСКА, просто отчитаться, благо есть чем. Это, между прочим, вежливость, а вот если бы я не явился, то хамство. Первенство СССР, победы такие, что СМИ, ТВ раззвонили не только по стране, даже по миру некоторые сообщили о рекордах, чем взбаламутили спортсменов. И потом он не соизволил показаться в центральном офисе своего же общества? Нехорошо, блин, где у председателя, достопочтенного В. А. Захарова, большая административная палка?
А я и скромно явился. Хотел на пять минут, пообщаться в соответствующем отделе, дать скерить удостоверения бланки медалей. Если надо, то и сфотографироваться, даже оне медали взял, ничего не жалко.
Ха, не понял, до какого уровня я добрался. Еще хотел в задрипанном спортивном костюме показаться. Ладно, умничка Маша сообразила, заставила меня одеться приличнее. Всего лишь в мундир старшего лейтенанта. А что, для военного это все равно, что для профессора костюм с галстуком. Прилично, празднично и оч-чень официально.
И ведь, колдунья, угадала! В означенном мной отделе (лыжный спорт, биатлон и проч.) заведующий Виктор Ильич Климовских, лишь только поздоровался со мной за руки и поулыбался с женой обоюдно (изменит, убью обоих, я весьма ревнив). И сразу потащил за собой. Я потащил Машу. Такой вот маленький поезд. Даже не спросил куда, смысел, не к расстрельной стенке?
Действительно, не к стенке, к председателю общества ЦСКА В. А. Захарову, что б я подавился. То тоже изобразил из себя демократа (хорошо, что не дерьмократа), начал мне жать руку, а жене даже целовать, от чего та засмущалась и принялась прятать руки за спину. Нехорошо получилось.
Но потом уселись за стол, Захаров принялся угощать. М-да, все-таки низкая еще культура стола в СССР в ХХ веке. Не спросил, сразу заказал три кофе без сахара…
А может я чай хочу или стакан водки (предположим). Или у него больше ничего нет? Жмот. Хоть бы молоком побелил.
Кофе, конечно, попили. Опять же с американскими крекерами. Нет, с точки зрения нашего современника пить бразильский кофе с крекерами из США, наверно, ультрамодно и можно хвастаться всем и всюду. А вот на вкус попаданца XXI века кофе был не самым лучшим, дешевым, если откровенно, а крекеры я просто не люблю. Тем более недорогие американские. Да от них химией несло за метр!
В общем, угостился так, что замутило. А вот Маша, хм, так даже порадовалась. То ли вкусы разные в исторических эпохах, то ли я такой капризный, аж прямо не могу?
А вот продолжение обрадовало. Председатель обрадовал, что по итогам блестящего моего выступления мене ждать в кассе на втором этаже двенадцать тысяч рублей.
Что можно сказать? Еще год, а тем более два это было много. Сейчас, по сравнению с XXIвеком тоже нормально, но уже скуповато. А Маша вообще глазами сказала: «Мало»!
Высокопоставленный собеседник наш имел острый взгляд. Он лишь усмехнулся:
— Это официально. А вот получай от меня лично!
И вытащил стопку американских десяток (десять долларов). Опять же с точки зрения попаданца XXI века, немного, штук пятнадцать — двадцать, судя по толщине «котлетки». Учитывая, что уже 1990-е годы люди копили деньги только в долларах и у зажиточных имелось тысячи баксов, мелочь. Но для советского ХХ века уже много. Все еще впереди, господа, при светлом коммунизме вы уже прожили, просто не поняли это, теперь будете существовать в черный беспредел первоначального капитализма.